Первый советский уголовный кодекс 1922 года поставил политическое инакомыслие в ряд с преступлениями. Осуждённых по статье 58 УК СССР за так называемую контрреволюционную деятельность в народе закономерно стали называть «политические». Антисоветчики, вредители, шпионы, враги народа, саботажники, социально-опасные элементы, единоличники, кулаки, подкулачники, буржуазные прихвостни, пораженцы, контрреволюционеры – это вполне привычный для человека той эпохи лексикон, эти слова он регулярно слышал на производственных собраниях, в повседневных разговорах или читал в прессе.
С введением нэпа изменилась система карательных органов. Ревтрибуналы были преобразованы в губернские суды, появились Народные суды и отделы Прокуратуры. С упразднением ВЧК её полномочия были переданы вновь учреждённому ГПУ при НКВД РСФСР и его отделам на местах. Южное Зауралье, как и всю территорию страны, покрыла сеть городских и районных отделов ГПУ. Они вмешивались в работу местных советов, судебных учреждений, милиции, вместе с партийными работниками следили за политической сознательностью сотрудников советских учреждений. Судебные органы проводили показательные судебные заседания, которые широко освещались в печати.
В течение 1920-х годов в ходе борьбы за власть Сталин последовательно расправился с «левой», затем с «правой» оппозицией, устранив своих конкурентов, соратников Ленина – Троцкого, Зиновьева, Каменева, Рыкова, Бухарина. Всякий раз события в верхах напрямую затрагивали судьбы провинции. В Южном Зауралье тоже «нашлись» троцкисты, зиновьевцы, правые и другие «террористы», которые в лучшем случае были исключены из партийных рядов и отстранены от занимаемых должностей, в худшем – арестованы или расстреляны.
Репрессивная политика Советского государства была направлена на борьбу с «социально чуждыми элементами», которым не было места в новом обществе, например, с религией и церковнослужителями. В 1922 году начинается кампания по изъятию церковных ценностей. Несогласные с этим служители церкви и верующие обвинялись в контрреволюции и предавались суду. Вскоре начинают закрываться церкви, мечети, костёлы, они превращаются в избы-читальни или музеи. Например, в 1922 году в зданиях Далматовского Успенского монастыря открылся краеведческий музей. Церковь монастыря – церковь Всех Скорбящих Радость – в 1928 году была закрыта, здесь был организован Народный дом. В конце 1927 года был закрыта Покровская церковь Шадринска, её здание передали Отделу народного образования. В 1929 году была закрыта, а впоследствии стала музеем Александровская церковь в Кургане. Было изъято здание Курганской мечети. Но нередко бывшие церковные сооружения использовались как складские помещения или просто забрасывались, постепенно разрушаясь.
Для борьбы с политическим инакомыслием использовались самые разнообразные меры: лишение избирательных прав, кадровые чистки, запрет заниматься профессиональной деятельностью, высылка за пределы страны, моральное давление, травля в печати. Создавая невыносимые условия существования «антисоветчикам», власть приучала всех остальных отказываться от своих суждений или очень хорошо их скрывать, не высказывать открыто своё мнение, думать и говорить так, как писали в газетах или говорили с трибун официальные лица.
И всё-таки репрессии 1920-х годов ещё не приняли массовых масштабов и абсурдных форм, как это будет в следующее десятилетие. В этот период судебные дела отправляли на доследования при нехватке улик, из тюрьмы освобождали досрочно, областные власти наказывали своих сотрудников на местах за превышение законных полномочий и даже в конце нэпа в ходе хлебозаготовок 1928/29 годов партийные органы ещё призывали уполномоченных не опираться исключительно на репрессивные методы.