Большой проблемой в хозяйственной жизни сибирской деревни были земельные споры среди крестьян. Она возникла еще в середине XIX века. Чтобы урегулировать земельные споры между крестьянами и усилить контроль за использованием государственных земель, с 1765 по 1861 годы стала проводиться государственная политика Генерального межевания. В итоге этого грандиозного мероприятия предполагалось определить четкие границы (межи) земельных участков, упорядочить право собственности или держания и сбор поземельных налогов.
В 1783 г. правительство спланировало обмежевать земли Курганского округа, однако реальное межевание земель Южного Зауралья началось лишь в 1832 г. Была сформирована рота топографов (16 офицеров и 50 топографов) для обмежевания земель в Сибири. В Курганском округе межевание было возложено на местных землемеров. Результатом 10 лет их работы стала «Карта Тобольской губернии Курганского округа участков земли для наделения государственных крестьян старожилов и на излишние земли для переселения из малоземельных губерний». В ходе работ было обмежевано 222 932 десятины земли.
Таким образом, с 1765 по 1861 гг. государству удалось основательно реализовать свои права собственника и в Зауралье. Из некогда свободно захваченных земель предполагалось выделить для государственных крестьян-переселенцев 400 967 десятин. У крестьян-старожилов Курганского округа оставалось 1 253 014 десятин, из них удобной – 819 078 десятин на 42 814 души мужского пола, что составило по 19,1 десятины удобной земли на душу мужского пола.
Генеральное межевание Сибирских земель было также необходимо для решения вопроса о земельной собственности. Еще с XVIII века крестьянин, пришедший в Сибирь, поселялся на «ничейной» земле, он захватывал земельный участок, обрабатывал его, получал с него урожай долгие годы и поэтому считал его «своим», то есть своей земельной собственностью, которую он мог продать, обменять, передать по наследству. Причем размеры такого участка были разные: от 15 до 21 десятины. У богатых крестьян количество земли достигало свыше 100 десятин. Пахотные угодья располагались порой за несколько десятков верст от основного поселения и на период уборочных работ («страды») крестьяне целыми семьями уезжали «на пашню», где жили в сезонных постройках, которые назывались заимками, балаганами или летними станами.
Однако государство не считало государственных крестьян полными земельными собственниками. По мнению царской администрации, крестьяне были лишь пользователями своих земельных наделов, а реальный и законный собственник земли сибирской – государство, казна, что неоднократно подчеркивалось в законодательных актах. Существование «верховной собственности» государства часто связывалось с уплатой зауральскими крестьянами государственной оброчной подати. Следует отметить, что и сами крестьяне полагали, что земля в конечном итоге Божья и царская.
Для решения этого спорного вопроса проводилось не только генеральное межевание, с 1867 г. крестьянам по их желанию стали выдаваться так называемые «владенные записи», в которых указывалась «полная сумма оброчной подати», необходимая для выкупа надела в собственность.
Таким образом, решение земельных споров на новой основе предполагало передачу государственной собственности на землю в руки отдельных домохозяев.
В крестьянских общинах Европейской России происходили очень частые земельные переделы, которые должны были, по мнению крестьян, установить справедливое землепользование среди всех членов общины. Также существовала чересполосица: все крестьяне наделялись как плодородной, так малоплодородной землей в общине. Переделы в зауральской общине производились через весьма продолжительный срок – очень часто через десять лет. В Европейской России жеребьевка была основанием распределения полос и опиралась на обычноправовые традиции. Наоборот, коренное население южнозауральского края, старожилы считали жеребьевку «не божеским», «худым порядком», при котором все предоставляется делу случая. Жеребьевка в Южной части Тобольской губернии была несовместима с «правом старозаимочности» – со стремлением общины оставить по возможности каждого на насиженном и обработанном им месте.
В Европейской России крестьяне считали, что пользование лесными угодьями должно быть общим, так как лес – это «дар Божий», и он «ничейный», не должен никому принадлежать, поэтому крестьяне очень часто совершали незаконные вырубки в государственных или помещичьих лесах. В Южных округах Тобольской губернии и в частности возникали так называемые «сады» или «рощи», оберегаемые отдельными домохозяевами и за это представляемые общиною в их исключительное пользование. В Курганском округе беспорядочное вольное пользование лесом сохранилось лишь в немногих общинах. Крестьяне решились разделить лес на подворно-душевые участки, чтобы каждый лесной участок находился под наблюдением отдельного домохозяина, и на принципе «старозаимочности» эти участки часто передавались по наследству.
Землепользование в зауральской общине характеризовалось так называемым принципом «старозаимочности». Данный принцип в мировоззрении зауральского крестьянина превращал землепользование в землевладение и распространялся не только на землю, но и на лесные и рыбные угодья. В результате частнособственнические настроения в зауральской крестьянской общине были довольно сильными. Этот принцип «старозаимочности» вошел в противоречие со взглядами крестьян-переселенцев, которые в конце XIX в. начали интенсивно прибывать из центральных губерний России. Вплоть до начала ХХ века в нашем регионе сохранялись традиционные для русских крестьян способы обработки земли. Землю пахали сохой, которая была несколько усовершенствована во второй половине XIX в., а затем боронили. Сев производился вручную, только в начале ХХ века стали распространяться механические сеялки конструкции Эльворти, но число их было невелико. Уборка урожая также производилась вручную, это был трудный период в жизни крестьянской семьи, который не случайно получил название «страда». На пашню выезжали практически все члены семьи, в доме оставались только немощные старики, на попечени которых были дети 3-8 лет. Основным орудием оставался серп, коса могла использоваться только когда хлеба были сухими, что в условиях Западной Сибири случалось редко. Сравнительно часто косу использовали только при уборке овса. В целом, как отмечают исследователи крестьянского быта Западной Сибири, инвентарь и способы обработки земли в этом регионе были более архаичными, чем в Европейской России. В начале ХХ века ситуация начала резко меняться, и наш регион даже несколько вырвался вперед. Это связано с рядом факторов. Прежде всего проведение железной дороги сделало более доступным орудия труда. Кроме того, сравнительно большие размеры земельных участков, развитие товарного хозяйства и кооперативного движения позволяло закупать достаточно дорогое оборудование. Так, в 1913 году в Ишимском уезде артель закупила даже трактор. Наконец, нельзя отбрасывать огромную просветительскую и меценатскую деятельность таких людей, как губернский агроном Н.Л. Скалозубов, купцы Балакшины и др.
Таким образом, на протяжении XVIII – начала ХХ в. Южное Зауралье было объектом колонизации крестьян из различных районов центральной России. В ходе хозяйственного и переселенческого освоения региона складывалась и формировалась самобытная русская крестьянская зауральская община со своими экономическими, социальными и культурными особенностями и традициями. Важнейшими чертами общественного сознания зауральского государственного крестьянина следует считать стремление свободно распоряжаться своей личностью, землей, хозяйством, результатами своего труда, выбирать место жительства, передвигаться по территории страны. Характерным для крестьянской психологии являлось уважительное отношение к труду, к земле, к семье и старшим, к общине, к грамотности, просвещению, желание добиться большей социальной защищенности в обществе.
