По возвращении из Западного похода лидер Джучидов Бату распределил земли значительно увеличившегося улуса между своими братьями. В результате от Урала до Тобола расположились летовки Шибана, чьим далеким потомком будет известный сибирский хан Кучум, а от Тобола до Иртыша будут находиться земли, подвластные Орде. Вместе с ними здесь будут кочевать переданные им племена, которые в случае с Шибаном были выходцами с Алтая. Шибан и его потомки (Шибаниды) перемещались от своих сибирских летовок к зимовкам на Сырдарье, разделяя владения двух старших братьев и одновременно обеспечивая функционирование важных для Монгольской империи степных торговых маршрутов и привязанных к ним ямских станций и караван-сараев. Они позволяли значительно ускорить перевозку войсковых подразделений и почтовой корреспонденции, а также могли быть использованы торговцами и дипломатами из других стран. Для обеспечения их бесперебойной работы должны были привлекаться местные жители. Кроме того, на протяжении всей истории Золотой Орды Шибаниды неоднократно руководили разными войсковыми подразделениями, были своеобразными «железными псами» правителей этого государства.

Понятно, что собственно группам номадов прежде всего были нужны степные и отчасти лесостепные территории, пригодные для ведения кочевого скотоводства. Леса к северу от Исети их в этом отношении не интересовали, что позволяло сохраниться там коллективам предмонгольского времени, которые в письменных источниках будут именоваться «иштяками».

На протяжении двух десятилетий в Монгольской империи накапливались противоречия внутри правящего рода Чингизидов. В 1269 году на Таласском курултае было принято решение о разделе единой империи на четыре улуса, крупнейший из которых в русских источниках именовался «Золотая Орда», хотя его самоназванием было «Улуг Улус», то есть Великий Улус. Кроме того, он мог называться по имени основателя «Улусом Джучи». Сам этот раскол не привел к каким-либо изменениям для жителей Юго-Западной Сибири, которая оставалась разделенной между Шибанидами и Ордуидами.

Выстраивание системы золотоордынской экономики, где большую роль играли поволжские города, привело к росту производства многочисленных ремесленных изделий. Доступ к ним имели все жители государства. В археологических памятниках Среднего Притоболья появляются золотоордынские монеты и зеркала, многие из которых имели арабские благопожелательные надписи и сюжеты, корни которых восходят к исламской культуре. Возможно, местная керамика вытесняется более удобными в использовании чугунными котлами и железными котелками. Судя по притоку степного населения, основные сферы хозяйства должны были быть связаны с кочевым или полукочевым скотоводством, хотя имеются единичные находки земледельческих орудий (серпов), что говорит о вспомогательной роли этой сферы хозяйствования. В целом археологические памятники этого времени не очень хорошо изучены в Среднем Притоболье или Приисетье, чтобы делать более точные выводы.

Зато исторические источники позволяют гораздо больше узнать о религиозной картине региона. Пришедшие сюда татарские и монгольские кочевые группы были хорошо знакомы со многими мировыми религиями. Среди них были буддисты, мусульмане, приверженцы христианства в его несторианской форме. Монгольская правящая династия и аристократия лояльно относилась ко всем этим верованиям, долгое время сохраняя верность традиционной религии бога неба Тенгри и шаманизму. С конца 1250-х гг. среди Джучидов постепенно растет интерес к исламу. Немаловажным фактором этого было как их сотрудничество с богатым купечеством Центральной Азии, так и значительное число приверженцев этой религии среди подвластных кочевников. Несмотря на это, в Золотой Орде сохранялась терпимость, действовали католические и православные миссионеры. Так, в 1320-1321 гг. золотоордынский хан Узбек официально перешел в ислам, который вскоре стал общей религией всей ордынской аристократии. После этого в поселениях появляются мусульманские проповедники, а в погребальных памятниках начинают соблюдать каноны ислама, как это заметно по материалам могильника Замараево на Исети, который относится к XIV веку. При этом тогда же в Сибири побывал православный миссионер, который крестил часть местных язычников. Отдельные ордынские судьи, управлявшие Сибирью, интересовались и католическими идеями. Характерное для Сибири многообразие религиозных верований подтверждается побывавшим здесь в 1412-1413 гг. баварским солдатом Иоганном Шильтбергером, который в своих воспоминаниях писал о виденных им здесь буддистских храмах.